– Нет, это у тебя неприятности. – Он показал глазами на Ракель, чье выражение лица не су-лило ничего хорошего. Она как раз пересекла коридор и все это время буравила меня стальным взглядом.
Сначала я хотела извиниться, но потом закатила глаза к потолку.
– И что ты сделаешь, посадишь меня под домашний арест?
Может, это было чересчур легкомысленно, но представьте себя на моем месте. После бес-сонной ночи меньше всего на свете мне хотелось выслушивать лекции.
– Вон отсюда. Живо.
Я проследовала мимо нее, обернувшись в сторону Ленда на прощание. Он подмигнул, и я не удержалась от улыбки.
Вместо того чтобы идти в свою комнату, я отправилась в Отдел обработки данных. Было очень рано, но меня это не остановило: еще одно достоинство Лиш в том, что она никогда не спит. Мне очень нравилось в Отделе обработки. В отличие от остального Центра, он не выглядел таким стерильно чистым. Это был круглый зал, вдоль стен которого располагались столы, а в самом центре возвышался шикарный аквариум Лиш. Он тоже был идеально круглый, примерно шести метров в высоту и более пятнадцати в диаметре. Туда даже умудрились перенести на-стоящий коралловый риф, вокруг которого в кристально чистой воде плескались тропические рыбки. В сто раз круче моей комнаты.
Лиш была на рабочем месте, перед своими многочисленными экранами. Идеальная секре-тарша: никаких отгулов, отпусков, даже никакого сна – и при этом она искренне любила свою работу. Большинству паранормальных не стоит слишком доверять: даже прошедшие процедуру нейтрализации, как правило, в глубине души таят обиду на МАУП, ведь оно лишило их свободы. Но Лиш действительно нравилось работать здесь. Она отвечала за расписание, слежку, переме-щения, все на свете – эта девушка была в курсе всех событий.
Но только не сегодня. Как только я приблизилась к водоему, в ее зеленых глазах зажегся интерес. Я улыбнулась ей.
– Как дела, Лиш?
– Как ты после вчерашней ночи? Все в порядке?
Лиш знала меня лучше, чем кто-либо другой в Центре. Вообще за меня отвечала Ракель, но с ней не очень-то поговоришь о чувствах. И потом, язык вздохов не слишком подходит для об-щения с подростками. Лиш понимала, в каком состоянии я была после очередного столкновения с Ретом. Я могла рассказать (и рассказывала) ей обо всем.
– Бывало и лучше. Я глаз не сомкнула.
Лиш попыталась выругаться – это всегда меня смешило, потому что компьютер отказывал-ся переводить ругательства. Получалось примерно следующее: «Бииип дурацкие бииип бииип эльфы и их бииип бииип штучки. Ему бы лучше прекратить бииип бииип бииип правила, или я бииип бииип его бииииииип!» Все это произносилось абсолютно монотонным голосом робота. Супер. Лиш иногда заводилась не на шутку, и за это я любила ее еще больше: она стала мне старшей сестрой, которой у меня никогда не было. Старшей сестрой, у которой была зеленая блестящая чешуя, длинный хвост и перепончатые пальцы. Но она была по-своему прекрасна.
Я расхохоталась. Гневные тирады робота всегда меня смешили.
– Договорились, ты бииип его.
Лиш тряхнула головой, все еще злясь на Рета. Тут на одном из ее экранов что-то возникло, и русалка начала водить передним своими перепончатыми пальцами. Я не знала, как устроена вся эта техника, но меня это всегда восхищало.
Через несколько минут Лиш закончила и снова повернулась ко мне.
– Так что случилось вчера, когда он явился к тебе?
– Разве есть что-то, чего ты не знаешь?
Обычно Лиш была источником всех новостей. Нередко эти новости были секретного ха-рактера, но мы же лучшие подружки. Мы делились секретами – и вместе хранили их.
Помню, когда мне было двенадцать, Центр занимался обработкой пикси. Лиш знала, как мне хотелось на них посмотреть, и сообщила мне место и время операции, хотя Ракель посадила меня под домашний арест за то, что как-то раз во время одного задержания я потерялась. К со-жалению, пикси оказались маленькими, грязными и довольно отвратительными существами: да-же их крылья были покрыты какой-то слизью. Так был развеян очередной миф.
